С нескрываемым удовольствием наблюдает за тем, как розовеют её щёки.

— Я вам пирожки принесла, — она закрывает за собой дверь, медленно топает к его столу. В руках корзинка. Пиздец.

— Смелее, Красная Шапочка, — ободряюще ей улыбается, и губы девчонки чуть растягиваются в улыбке. — Я тебя не съем, — хотя был бы не против, чего уж.



Она ставит на стол корзинку, вытаскивает оттуда тарелку и термос.

— Кофе будете? Я сама варила… — смущается и опускает глаза.

— Ну, раз сама варила, давай.

— А пирожок с чем хотите, с яблоком или клубникой? — отчего-то сильно нервничает, шумно сглатывает. — Ой, есть же ещё с вишней… Так какой?

— С клубникой, — Бекет мазнул взглядом по её точёной фигурке, обтянутой синим платьем, рот наполнился слюной. Вряд ли от запаха пирожков. Он это платье покупал сам. Для неё. И ещё тогда хотел увидеть, как оно будет на ней сидеть. Как будет обтягивать её узкие бёдра и тонкую талию.

— Хорошо, — достала пирожок, положила его на тарелку. — А может, ещё…

— Зачем ты пришла, Мила? — оборвал бессмысленную болтовню, она застыла. — Ну?

— На самом деле я сама не знаю. Вернее, я знаю, конечно, но мне трудно это сформулировать.

— Говори как есть. Не надо стесняться, мы уже миновали эту стадию.

Милка сильно прикусила губу, замялась. Подняла на него глаза.

— Я хочу поговорить о Косте и о нас с вами. Можно? — кивнула на стул, и Бекет жестом руки позволил ей присесть.

— Очень интересно. Ну, и что там у нас Костя? — сжал челюсти так, что заскрипели зубы. Если сейчас и Милана начнёт втирать ему о любви к этому зарвавшемуся засранцу, выпорет её как сидорову козу.

— Я хочу, чтобы вы знали. У нас с ним ничего нет и быть не может. И я ему ничего не обещала. Честно, — взгляд направлен на него, осанка ровная, напряжённая, будто на допросе. Иван с удовольствием поиграл бы в эту игру, только не сейчас, когда они так неприлично одеты, и нет даже намёка на интим.

— Верю. Дальше.

— Отпустите Костю. Пожалуйста. Позвольте ему начать жизнь заново. А я… Я пересмотрела свои решения, принятые ранее. И готова дать вам шанс.

Бекет открыл рот, но тут же его захлопнул. Будет интересно послушать.

— Почему вы молчите? — девочка явно жаждала поддержки, но не тот случай. Сама, милая. Сама.

— Жду, пока ты закончишь свою мысль.

Она тяжело вздохнула, резко встала со стула и, обойдя стол, остановилась напротив его кресла. Иван медленно развернулся к ней лицом, и девчонка закрыла глаза. Что-то пробубнила себе под нос, завела руки за спину. Послышался звук расстегиваемой молнии, синее маленькое платье, чтоб его, свалилось к ногам девчонки.

Охренительный бонус к пирожкам.

— Кажется, я тебя предупреждал, чтобы не провоцировала. Так чего ты сейчас добиваешься? Что это за показательное выступление?

Девушка растерялась, побледнела, потом покраснела от кончиков волос до пяток, но не отступила.

— Я решила… Попробовать. С вами. С тобой. Вот.

Прошёлся взглядом по маленькой, симпатичной груди, розовым соскам, ниже — туда, где чуть выпуклый женственный животик и аккуратно выбритый лобок под тонкой полоской кружев. Неужели, и правда, пришла отдаться ему прямо в кабинете. Соблазнительница, блять, сопливая.

А глаза по-прежнему испуганные. Трусиха.

— Что ж тебя из крайности в крайность бросает, а, Милана? То ты не готова расстаться со своей девственностью даже под страхом казни, то сама ноги раздвигаешь. Гормоны? Или проверяешь границы дозволенного? Так я не железный, девочка.

Растерянно заморгала, неловко переступила с ноги на ногу и, не выдержав его взгляда, прикрыла грудь руками.

— Я всё решила. Теперь уже точно. Вы будете… или нет? — немного обиженно. Видать, девочка ожидала чего-то другого. Что он набросится на неё и изнасилует, как в лучших фильмах про серых мышек и поехавших мозгами миллиардеров. А потом осыплет её лепестками роз и признается в любви, при этом непременно встав на одно колено.

— Буду что? — Мне кажется, или он действительно злится? Да… Так-то к другому я готовилась. — Пирожок, кофе или тебя? — точно злится.

— Иван Адреевич, я всё решила и, если вы думаете, что я в последний момент передумаю…

— Я ни хера не думаю, Милана! — повысив голос, вперился в меня потемневшими глазами. — Быстро оденься и не буди во мне зверя! — рявкнул, подаваясь вперёд, и я ужасе отскочила назад. Подхватив своё платье с пола, быстро натянула его обратно. В сотни раз быстрее, чем надевала в своей комнате.

Развернувшись на каблуках, бросилась к двери, но голос Бекета остановил на полпути:

— Стоять! Вернулась назад и села в кресло!

Вернулась и села. Потому что сейчас вот вообще не возникло чувства противоречия. Наверное, просто в моей глупой голове сработал защитный механизм.

Бекет вышел из-за стола, подошёл вплотную и, упираясь руками в подлокотники, наклонился ко мне. Лицо обдало его терпким запахом, невольно уставилась на мощные запястья.

— Ты, наверное, подумала, что весь мой мозг в яйца утечёт при виде голой бабы, да? Я тебе не впечатлительный малолетний Костик. Если до этого времени я вёл себя с тобой снисходительно и даже не отъебал — это значит, что я так решил. Ты захотела со мной поиграть? Выкрутить мне яйца, чтобы бегал за тобой, как послушный щенок? Что, у местных девок научилась? Или это способ вымолить у меня прощение для Костика?



— Иван Андреевич, я, правда…

— Молчать! Когда я говорю, ты должна молчать. Слушай меня, девочка. Ты слишком зелёная ещё, чтобы играть со мной в такие опасные игры. Я ведь в следующий раз сделаю то, что просишь. А хочешь прямо сейчас? А? — юркнув рукой под платье и отодвинув трусики в сторону, грубо прошёлся по промежности. — Хочешь, поимею тебя прямо здесь? Поставлю раком и трахну?

Я вскрикнула, вцепившись в его запястье, и Бекет убрал руку. Но мне встать не позволил.

— Я всё поняла. Поняла! Но что бы вы там себе не думали, я не играла. Нет. Вы… Ты можешь мне верить, — ощущение, будто иду по тонкому льду, и каждое неверное движение может стоить жизни. Но я понимаю его, как никто другой. Потому что сама такая же… Не хочу открываться людям, не хочу впускать их в свою душу. Ведь люди причиняют слишком много боли.

Он дышит мне в губы, медленно склоняется к ним, касается своими. Еле ощутимо, мягко… А потом припечатывает жестким поцелуем, рывок назад, отстраняется.

Выравнивается надо мной в полный рост, смачивает пересохшие губы. А я смотрю на его ширинку, что как раз напротив моего лица, сглатываю при виде эрекции.

— Возьми корзину и иди за мной.

ГЛАВА 10

Исподтишка поглядываю на большого, грозного Бекета и почему-то улыбаюсь. Я должна бы его опасаться, но как-то не получается.

Он шагает рядом, в одной ладони корзинка, в другой моя рука. Мне приходится быстрее перебирать ногами, чтобы успеть за ним. Злость его уже поутихла, но он всё также неразговорчив. Впрочем, сейчас слова будут лишними. Нам бы помолчать, подумать… А может, думать надо было раньше? До того, как разделась перед ним до самых трусов?

— Проходи, — открывает передо мной какую-то дверь, пропускает вперёд, сам же остаётся позади и какое-то время не двигается. Я ощущаю его взгляд на себе физически, даже съёживаюсь. А это он только смотрит. — Нравится?

И только после его вопроса обращаю внимание на помещение. Приглушенный интимный свет освещает небольшой диван, стеклянный журнальный столик и пару кресел. Вокруг цветы, искусственный фонтанчик и большой аквариум с разноцветными крупными и маленькими рыбками. Рядом бар и кофемашина. Очень впечатляюще. Такая себе зона отдыха.

— Здесь миленько, — улыбаюсь, поворачиваясь к нему, и цепенею. Странный он какой-то… И смотрит так…

— Возьми корзину, я помою руки, — отдаёт мне снедь, а сам скрывается за дверью уборной. Возникает такое ощущение, будто убегает. Но от кого? Не от меня же?